Интересно, она совсем не видит, что ему больно? Странная девушка, очень неприятная. Та, что уже была с Лексом, а сегодня ушла с Маратом, легче. У нее не такой тяжелый взгляд. Она просто смотрит сквозь меня и так, наверное, должно быть. А эта… смотрит зло и ревниво. И чего бы ей ревновать? Она гораздо красивее меня, у нее идеальная фигура, большая грудь. Я не смогла бы стать ей конкуренткой, даже если бы Лекс видел во мне девушку, но он не видит, так что пусть выдыхает.
Набрав теплой воды в ведро и собрав из аптечки в пакет все самое необходимое, наступаю на ступеньку и слышу, как они ругаются. Она красивой разъяренной фурией прожигает его взглядом, а он сидит и вымученно ухмыляется, что злит ее еще больше.
– Не смей ровнять меня со своими подстилками, Лекс! – шипит Таша.
– А когда у нас с тобой начались отношения? Мы просто регулярно трахаемся после гонок, чтобы слить адреналин. Чё вы все взялись на меня права предъявлять? У тебя сейчас только два варианта: ты либо идешь к Марику помогать своей подружке, либо сваливаешь домой.
– Сюда сейчас ни один таксист не поедет!
– Вот и нашлось решение проблемы. Мне для друга ничего не жалко. Считай, что я с ним тобой поделился. Это за несанкционированный поцелуй.
Понимаю, что стоять наверху больше не могу. Вода остывает, а ему обязательно надо промыть рану. Там и так наверняка завтра все воспалится. Надеюсь, Марат сможет уговорить друга съездить в больницу. Это ведь совсем не шутки.
Специально громко ступая на железные ступеньки, спускаюсь к ним. Таша стреляет в меня очередным убийственным взглядом.
– Давай сюда, – девушка протягивает руку к ведру.
– Нет! – рявкает Лекс. – Ты наказана, – напоминает ей, – и больше не прикасаешься ко мне сегодня.
– Ложись, – оттеснив Ташу, подхожу к дивану.
Лекс морщится, долго возится, но устраивается на спине. Прошу согнуть раненую ногу в колене и, смочив тряпку, аккуратно начинаю смывать грязь. Воду приходится менять дважды, пока из грязно-коричневой она не становится просто розовой от его крови. Мой спаситель вздрагивает, скрипит зубами, но терпит.
Закончив с промыванием, просушиваю бедро, наношу антисептик и по краю от раны немного противовоспалительной мази. Смачиваю вату тем же антисептиком, раскладываю по всей стесанной поверхности. Теперь самое сложное. Чтобы он случайно не растер все об простыню, надо замотать его бедро бинтом. Утром снимем, но сейчас… Сейчас он в одних трусах и ранение его довольно высоко.
Выдохнув, бросаю взгляд на его напряженное лицо и начинаю аккуратно наносить повязку, стараясь не задеть интимных мужских зон.
– Подними руку, пожалуйста, – прошу очень тихо. Сама не заметила, как от волнения сел голос.
– М? – Лекс открывает мутные глаза.
– Руку подними. Я с ногой закончила, остался бок.
– Угу, – кивает и снова закрывает глаза.
Ссадин больше нет. По загорелой коже расползлось большое темное пятно с красными подтеками в двух местах. Что я с этим могу сделать? Ему бы на рентген и к хорошему врачу, но почему-то Марат не отвез. У меня в руках только йод. Я, когда маленькая была, мне на синяк делали сеточку из йода. Вот это я и могу повторить. Скрутив вату, смачиваю ее в препарате, касаюсь синяка. Лекс вздрагивает, его кожа покрывается мурашками. Все мышцы на животе проступают от напряжения. Стараюсь не глазеть на рельефы, быстро заканчиваю с лечением мужчины и собираю остатки перевязочного материала.
– Возьми, – вкладываю в ладонь Лекса две таблетки. – Это обезболивающее. С алкоголем мешать нельзя, – предупреждаю на всякий случай.
Приношу стакан воды, он запивает и, благодарно кивнув, замирает в той же позе.
Таша садится у него в ногах. Гладит ладонью по здоровой, добираясь до самых боксеров и, сминая их пальцами, поднимается выше. Лекс бьет ее по руке, а я отворачиваюсь. Настойчивая она. Мне кажется, я бы вот так нагло никогда не смогла. Он же ее прогнал. Отправил к своему другу. Я бы на такое обиделась и сама не стала бы подходить, а она…
Не мое это дело. Меня вообще здесь нет.
Напомнив себе об этом, убираю все на свои места, захожу в спальню Лекса, меняю ему постельное белье и оставляю кровать расстеленной.
Спускаюсь. Таша курит, стоя у открытой двери и глядя на дождь.
– Ты сможешь подняться к себе? – тихо спрашиваю у Лекса. – Я там расстелила.
– Покормишь меня? – хрипло и устало.
– Конечно. Таблетки начали действовать? – улыбаюсь. Я искренне рада, что ему становится легче.
– Да хрен знает. Не понял еще, но жрать хочу. Знаешь, сколько калорий сжигает такая гонка, как была у нас сегодня? – спрашивает, пока я вожусь возле микроволновки.
– Нет, – пожимаю плечами.
– Много, – усмехается.
Я тоже улыбаюсь, но так чтобы Лекс не видел.
Разогреваю для него немного еды, ставлю на табуретку. Он садится и принимается за еду.
– Ты сама-то ела? – Утвердительно киваю. – Точно? – Еще раз киваю. – Ну окей. Кстати, Домовенок, спасибо. Где научилась оказывать первую помощь?
– Да так. Навыки из прошлой жизни, – ухожу от ответа.
Я все еще не готова говорить с ним о своем прошлом. Отчима часто избивали по пьяни то за одно, то за другое. Дома были драки, а мне потом приходилось лечить этого козла. Отказаться было нельзя. Иначе… иначе потом врач мог понадобиться мне. Чем тут делиться? Это хочется быстрее забыть.
Закрываюсь и просто жду, когда Лекс доест, чтобы убрать посуду.
– Можно я быстро схожу в душ, пока ты сидишь здесь? – спрашиваю, закончив возиться на кухне.
– Угу. Кинь в меня сигаретами и топай.
Достаю из верхнего шкафчика новую пачку, в его грязных, рваных брюках в заднем кармане нахожу зажигалку, а штаны забираю с собой. На ночь замочу, завтра отстираю и попробую зашить. Ходить он в них вряд ли сможет, а вот возиться в гараже осенью вполне.
Думая о бытовых мелочах, встаю под теплую воду, стараясь не мочить волосы. Вспениваю гель для душа, наношу, смываю. Он оставляет на моей коже запах Лекса. Я еще никогда не пахла мужчиной, пусть и так отдаленно. Интересное ощущение, будто тебя обнимает кто-то невидимый и сильный. Мне иногда очень хочется кого-то сильного у себя за спиной, чтобы падать было не так страшно.
По коже бегут мурашки и волоски по всему телу становятся дыбом. Затылком ощущаю на себе взгляд. Меня вдруг пронизывает знакомым страхом. Инстинкты включаются быстрее разума. Дыхание сбивается, все внутри начинает дрожать.
По ребрам со спины медленно двигаются пальцы. Прямо там, где остались синяки от рук и ног отчима.
– Л-лекс, – голос не слушается, но я точно знаю, что это он.
– Кто это сделал?! – не голос, настоящий звериный рык, заставляющий подгибаться колени. – Кто посмел, Домовенок?!